Многие исследователи выделяют несколько этапов развития благотворительности в России. I этап...
Какие задачи ставят перед собой крупнейшие меценаты современности и как их...
Быть может, ничто столь ярко не характеризует глубокие перемены в российском обществе, начатые реформами Александра II, как стремительный рост числа людей, готовых добровольно пожертвовать свои деньги на благотворительные нужды. Если в начале XIX века таких были десятки, то в конце того же столетия - сотни тысяч. Это сразу же придало делу частной помощи нуждающимся совершенно иной масштаб и размах - ведь в отличие от многих других областей человеческой деятельности, где особую роль могут играть отдельные подвижники, „рыцари идеи”, эта по-настоящему начинается только тогда, когда появляются не единицы, но массы желающих внести свой вклад пусть небольшим, но реальным пожертвованием. Благотворительность как явление берет свое начало не от нуждающихся, а от жертвователей, — от тех, кто готов отдать иногда последнюю монетку на доброе дело.
Появление значительного и все растущего числа людей, способных на подобный поступок, стало отличительной особенностью пореформенных десятилетий. Если до 1861 года лишь в восьми городах Российской империи имелись благотворительные общества, то на рубеже веков они действовали практически во всех ее уголках, включая маленькие провинциальные городки и отдаленные окраины. По статистике 1899 года, 95 % из них были образованы за истекшие с момента великой реформы неполные четыре десятилетия. Из чего-то необычного, „заморского”, бывшего принадлежностью обитателей петербургского большого света, благотворительная деятельность стала буднями огромного числа российских подданных, — членов земств и городских дум, московских промышленников и провинциальной интеллигенции. Возможности, разумеется, у всех были разными - некоторые могли на свои средства открывать училища и приюты, другие работали в благотворительных комитетах, третьи вносили посильную лепту в дни сборов на помощь нуждающимся - бездомным, голодающим, больным (к примеру, в знаменитые „Дни цветков”). Лучшие люди страны, зачастую придерживающиеся противоположных общественных взглядов, как Л. Н. Толстой и К. П. Победоносцев, считали своим долгом принимать активное участие в организации таких акций — взять хотя бы борьбу с голодом 1891-1892 годов. Члены Государственного совета и известные писатели, иерархи церквей и популярные артисты могли встречаться на заседаниях благотворительных комитетов, посвященных участи детей-сирот или пострадавших от эпидемии. В письмах, дневниках и воспоминаниях многих видных деятелей начала XX века часто упоминаются хлопоты, связанные с филантропическими мероприятиями, заседаниями и встречами, в которых они должны были принимать участие как „люди из общества”. Далеко не всегда это было искренней потребностью души; как свидетельствуют те же документы, некоторые занимались благотворительной деятельностью, чтобы лишний раз напомнить о себе, другие — под давлением общественного мнения, потому что „так принято”. Однако само по себе это свидетельствует о колоссальном сдвиге в умах, о том, что „принятым” стало думать об участи ближнего, осознавать свою ответственность за его судьбу — не только в молитве, но и в практическом действии. Это стало к 1900-м годам настолько распространенным, что даже такие люди, как язвительная М. Г. Савина или очень неохотно расстававшийся со своими материальными выгодами Ф. И. Шаляпин не могли уклониться от участия в трудах благотворительности — она превратилась в разновидность гражданского долга для всех, кто считал себя принадлежавшим к лучшей части российского общества.
Одна из наиболее ярких страниц в истории российской благотворительности — благотворительные базары. Обычно они проводились как светские праздники, на которых по очень высоким ценам продавались угощения, а также организовывались лотереи, аукционы и т.п. Выручка шла на помощь нуждающимся.
Исключительной роскошью отличались благотворительные базары высшего общества Санкт-Петербурга и Москвы. Многие знатные дворяне, богатейшие представители купечества и промышленники охотно принимали в них участие и, в результате, обеспечивали значительные сборы. Особенно прославилась умением проводить подобные мероприятия великая княгиня Мария Павловна. Однако основную массу поступающих на благие дела средств давали все же не они.
Конечно, лишь единицы из числа горожан могли позволить себе выступить в роли классических филантропов: открыть новое благотворительное заведение или именную койку в больнице или богадельне. Но в начале века очень многие хотели просто помочь бедным, больным, сиротам, бездомным детям. Возможности для этого открывались достаточно широкие. Кроме различных форм участия в благотворительных обществах — денежными взносами, подарками или личным трудом — петербуржцы могли помочь своим беднейшим согражданам, купив за пятачок или другую незначительную сумму цветок во время массового сбора средств, просто опустив монетку в кружку сборщика. Например, во время проводившегося в пользу Общества попечения о бесприютных детях „Дня розового цветка” (26 апреля 1912 г.), чистая прибыль составила 36 187 р. 10 к. плюс инвентарь на сумму 1410 р. В отчете по сбору пожертвований говорилось: „Совет не может не отметить чрезвычайно сердечное отношение, которое встретило Общество, как со стороны правительственных и частных учреждений, так и от всего населения Петербурга и его окрестностей, и не имея возможности поблагодарить каждого в частности, приносит свою глубокую благодарность, как всем добрым людям, внесшим свою посильную лепту для несчастных обездоленных крошек, — так и всем лицам, принявшим на себя труд сбора с кружками”.
При подготовке статьи использованы: «Отчет по сбору пожертвований в день праздника „Розового цветка” в пользу Общества попечения о бесприютных детях 26 апреля 1912 года» (СПб., 1912); „Правила для лиц, участвующих в кружечном сборе, устраиваемом Императорским Человеколюбивым обществом 1. 2 и 3 октября 1915 года” (Пгр., 1915); „Воззвание пред сбором в пользу бедных и больных детей” (СПб.. 1897); „Годовой отчет 3-го Городского попечительства о бедных в С.-Петербурге за 1913 год” (СПб., 1914).
Организация такого рода сборов являлась хлопотным делом, причем одной из наиболее важных задач было найти достаточное количество сборщиков, а также подсчитать собранные деньги. Перед сбором в пользу Императорского Человеколюбивого общества, проходившим 1-3 октября 1915 года, были опубликованы специальные правила, регламентирующие эту процедуру:
,,...п. 10. Сборщиками могут быть лица не моложе 17 лет и прилично одетые.
п. 11. Сборщики из воспитанников и воспитанниц старших классов средних учебных заведений могут участвовать в сборе с согласия родителей и разрешения учебного начальства и появляться в общественных местах не позже 10 часов вечера.
п. 19. Сбор денег производится исключительно посредством опускания их в кружку. За каждое вложение жертвователю выдается значок или открытка.
п. 23. Подсчет денег будет произведен ответственной артелью, под наблюдением Контрольной Комиссии Императорского Человеколюбивого общества, в присутствии представителей Организационного и Исполнительного Комитетов и районных председателей”.
Регулярно проходили целевые сборы средств в церквах. Как говорилось в воззвании перед сбором в пользу Московско-Нарвского отдела
Продажа [кустарных крестьянских] изделий на благотворительном базаре в Дворянском собрании. Фотограф Булла. 27декабря 1903г.
Общества попечения о бедных и больных детях, «чтобы усилить средства и тем получить возможность христиански благотворить большему количеству бедных детей, Отдел обращается к доброму сердцу всех братьев и сестер и при сборе в церквах взыскивает о помощи. Высоко- преосвященнейший Владыка Митрополит Палладий, видя высокую благотворительную цель Общества, всегда милостиво разрешает сборы в церквах района деятельности Отделов. И где, как ни здесь, в храмах Божиих делать сборы на благотворение. И эти сборы так уместны теперь, во время поста и нашего гове- ния. Наша душа, с радостью очищающаяся от грехов и соединяющаяся в таинстве св. Причащения с Самим Христом, должна пылать потребностью выразить свое очищение в том или другом добром деле и чрез то поистине принять в свою душу Христа. А Господь говорил: „Кто примет одно такое дитя во имя Мое, тот Меня принимает” (Мф. XVIII, 5)».
Желающие могли и просто пожертвовать вещи или же труд какому-либо благотворительному учреждению. Например, при открытии приюта 3-го городского попечительства о бедных поступили пожертвования „от следующих лиц и учреждений:
Всего было пожертвовано на 448 р. 56 к. ”
Так, „всем миром”, обеспечивались необходимыми вещами благотворительные детские приюты, богадельни, мастерские, дома трудолюбия и т. п.
Из воспоминаний генерала Л. А. Мосолова „При дворе последнего императора" (СПб., 1992):
. ..Великая княгиня (Мария Павловна) знала свое „ремесло” в совершенстве. Двор ее первенствовал в Петербурге. Ее Рождественские базары в залах Дворянского собрания затмевали все другие благотворительные затеи. Ей удавалось собирать значительные суммы, привлекая на свои приемы лиц богатых, которые по своему рождению и положению в обществе не имели бы доступа в высшие его слои и охотно открывали свои кошельки, чтобы отблагодарить Марию Павловну за гостеприимство...
Особое внимание российского общества было обращено на борьбу с туберкулезом. В 1910 году была образована Всероссийская лига для борьбы с туберкулезом. Годовщину ее основания было решено ознаменовать устройством народного „туберкулезного дня". Проводили его очень широко, по всей стране, в Петербурге он получил название , Дня белого цветка" и был устроен 20 апреля 1911 года. Как отмечалось в книге А. А. Владимирова «Первый „туберкулезный день" в России 191 1 года» (СПб., 1912): «значительную роль в успехе празднования „Дня" сыграла общая пресса...», публиковавшая посвященные празднику статьи до и после его проведения. Празднование „Дня" начиналось с шествия по главным улицам, обставлено было с большей или меньшей пышностью... Днем и вечером устраивались гуляния... Валовый доход от первого „Туберкулезного дня" в России достиг свыше полумиллиона рублей. Что касается назначения собранных денег, то, за редкими исключениями, проводился принцип, что они должны оставаться на месте сбора и предназначаться в большей своей части для помощи местным туберкулезным больным...»
Из «Отчета по организации праздника „Белого цветка” 20 апреля 1911 года» (СПб.. 1911):
Цветы были выписаны из Швеции (г. Гетеборга, от фирмы Н. Brusewitz) в количестве 400 000 цветков (стоимостью — с доставкой в С.-Петербург — 1 564 руб. 64 коп.); из этих цветов 100 800 шт. были отправлены по собственной цене в провинцию (Кронштадт, Ревель, Киев, Одессу, Уральск), а остальные 299 200 пошли на продажу в С.-Петербурге и его окрестностях по назначенной Комитетом цене 5 коп. за цветок...
Продажа цветов производилась как на улицах, площадях С.-Петербурга, в учреждениях — казенных и частных, фабриках, учебных заведениях, театрах и пр., так и в городах Царском Селе, Гатчине, Павловске, Петергофе, Луге, Ораниенбауме и Сестрорецке. Каждое лицо, участвовавшее в продаже, снабжалось особым значком и именной номерной карточкой с печатью Общества... Цветы накалывались на особые щиты, стоимость которых была отчасти покрыта прокатной платой, взымавшейся с продавщиц, в размере 20 коп. за щит.
Сбор денег производился либо в кружки, снабженные соответственными карточкам номерами, либо в тарелки (предусмотренные для сбора в закрытых заведениях). Кружки сдавались до 23 апреля включительно под расписку в запечатанном виде в центральное бюро.
Истинная цель дела благотворительности не в том, чтобы благотворить, а чтобы некому было благотворить.
Василий Осипович Ключевский